Бешеная - Страница 62

– Все?

– Все. От них еще ничего не поступало.

– Тогда отключаюсь, – сказала Даша. – Можешь не беспокоить, результаты наблюдения подождут до завтра… Конец.

Выключила рацию и удовлетворенно улыбнулась – Гроссмейстер то ли послал кого-то из шестерок, то ли заявился сам проверить, существует ли по данному адресу только что перебравшаяся из Курумана Дарья Шелгунова. Но Вера Климовна, уходившая пять лет назад на пенсию отнюдь не с поста детсадовской нянечки, должна была прекрасно справиться с ролью любящей Дашенькиной мамаши…

– Что за роковые тайны?

– Да ерунда, – сказала Даша. – Рутина. Пошли?

Операционные располагались в другом крыле, а на этажах, где были палаты, уже стояла тишина и безлюдье, народ здесь лежал тяжелый и понапрасну по коридорам не шлялся. В стерильном и унылом сиянии ламп дневного света грязноватые коридоры с облупившейся краской казались и вовсе неприглядными, словно заброшенный бункер. Откуда-то долетали приглушенные монотонные стоны. Даша старалась ступать потише, но засевший у входа на четвертый этаж «рысенок» услышал их заблаговременно и тихо, властно окликнул:

– Стоять! Кто?

– Рыжая, – столь же негромко откликнулась Даша.

– На свет, тихонечко!

Они с Жорой поднялись на ярко освещенную площадку. В начале коридора (заканчивавшегося тупиком) на протяжении добрых десятка метров стоял непроглядный мрак – ведмедевская школа, сообразила Даша, костолом отключил там все лампы, и теперь он с автоматом на изготовку был в темноте, а любой прохожий – под светом. А парень из СОБР – у дверей палаты в самом конце коридора, тоже с автоматом, и в случае чего поднимет трескотню не хуже махновской тачанки. Двух определенно достаточно – прошло три дня, а к раненому не искали подходов, не появилось ни единой подозрительной рожи…

– Проходите, – сказали из темноты.

«Приятно знать, что ведмедевские «рыси» узнают тебя в лицо, как кинозвезду», – мельком подумала Даша, проходя мимо едва различимой во мраке здоровенной фигуры, слегка припахивавшей оружейной смазкой.

– Поговорить? – спросила фигура.

– Ага, – ответила Даша. – Доктор обнадежил, что можно.

Отойдя на пару метров, она услышала, как спецназовец бубнит что-то в потрескивающую наплечную рацию. Докладывает конечно же, что раненый признан медициной годным для душевных бесед. Но парни Бортко все равно опоздают…

Сержант из СОБР кивнул Даше и сообщил, что дежурство протекает без происшествий. Подумал и тихо добавил:

– Вроде бы он там шебуршился немножко, кровать скрипит. И табачным дымком определенно потягивает.

Жора с победным видом открыл было рот, но Даша скорчила ему страшную рожу, призывая к молчанию, на цыпочках подкралась к двери и прислушалась. Тишина. Осторожно потянула дверь на себя.

На столике горел неяркий ночник под фарфоровым колпаком. На стуле в неудобной позе подремывала девчушка в белом халате. Еще открывая дверь, Даша зафиксировала явственное движение на кровати, дернувшуюся руку. Подошла ближе, втянула воздух ноздрями. Нюх у нее, как у всякого курильщика, был изрядно посажен, но после коридора здесь и в самом деле сразу унюхивался дым – а вокруг ночника еще плавала невесомая сизая струйка, не успевшая растаять.

Подойдя вплотную, Даша присела на корточки и заглянула под кровать. Узрела пустую баночку из-под какой-то мази, где в сером пепле квартировали аж четыре окурка. И сказала тихо:

– У вас ресницы дрожат, больной. В ритме ламбады. И дымок еще не разошелся…

Лежавший на спине человек медленно открыл глаза. Взгляд вполне осмысленный, даже хитроватый. На губах появилась легкая улыбка:

– Ну захотелось покурить, доктор…

Девчонка-медсестра проснулась, вскочила, недоуменно моргая. Жора показал ей на дверь, глянул на Дашу, вздохнул со скорбным лицом зрителя, выдворенного из кинотеатра посреди увлекательного детектива, без приглашения удалился следом за девочкой. Даша огляделась – ну да, и форточка приоткрыта – спросила:

– Девочка сигареты принесла?

– Ага. Что тут такого? Пожалела хворого. Вы ее не ругайте, доктор…

– Я не доктор, – сказала Даша. – Капитан Шевчук, уголовный розыск. – И продемонстрировала удостоверение, подставив его под свет ночника. – Вам хорошо видно?

– Да, вижу…

– Итак, я – капитан Шевчук. А вы – Мироненко Анатолий Арнольдович, частный сыщик из фирмы «Бастион», личность установлена, и сомнений в подлинности пока не вызывает… Раз вы курите, ничего страшного, если запалю и я… – Она села на стул и поиграла пачкой, прежде чем достать сигарету, очень внимательно оглядела раненого.

Он тоже пытался ее рассмотреть, но меж ним и Дашей оказался ночник. По документам ему тридцать восемь, но выглядит моложе, даже сейчас, после всех несчастий. Мужичок, уверенный в себе, неглупый такой хитрован, сразу видно, у московских сыскарей фейс специфический…

– Будете допрашивать?

– Хотелось бы.

– А это законно? Время позднее…

Даша закурила наконец, усмехнулась:

– Неаккуратно, друг мой. Я ведь могу черт те что подумать. Законопослушный гражданин давно кричал бы: «Капитан, в меня стрелял толстый хмырь в синей «аляске», парень в кепке и зуб золотой! Ловите его, поганца!» Не се па?

– Честное слово, даже кепки не рассмотрел, если и была. Подлетела светло-серая «Волга», оттуда рубанули из автомата…

– Вас не интересует участь спутников?

Он слегка посмурнел лицом:

– Мне уже успели рассказать. Девочки, как я понял, меня преступником вовсе не считают…

– Да и я вас гангстером не считаю, помилуйте, – сказала Даша непринужденно. – Но вы не хуже меня понимаете, какие вопросы в такой ситуации ребята вроде нас зададут парню вроде вас. Даже если начнете уверять, что ждали открытия ларька с мороженым, или поскандалили с нашей местной крутизной из-за плюшевого медвежонка, придется не поверить. Мы, сибиряки, конечно, дикий народ, но за автоматы у нас, как и в более цивилизованных краях, профи хватаются лишь при крайней нужде.