Бешеная - Страница 94

В пять минут пятого начальства все еще не было. Зато явился жизнерадостный сержант Федя, осторожно просочился в дверь и уставился на Дашу, как обычно, с немым обожанием.

– Гуляй дальше, Федя, – распорядилась Даша. – Никуда мы не собираемся, а скоро и вообще грядет расставанье…

– А к вам там пришли. Комик какой-то у дежурки торчит.

– Только комиков мне не хватало до полного оргазма, – искренне вздохнула Даша.

Федя пожал плечами:

– Нет бы, как всем нормальным людям, шмыгнуть мимо дежурки – полез сдуру спрашивать, можно ли подняться в здание, его там и тормознули для детального выяснения. Потому что иностранец. Из дальнего зарубежья. Они к вам звонят, а у вас все время занято, вот я и пошел…

– Какой еще иностранец? – Даша слезла с подоконника. – Иностранцев мне не хватало. Почему занято, трубка же лежит… – Она подошла, глянула и недовольно поморщилась: – Как дети малые, опять кто-то трубку кинул наискось, на рычажок не попал, вот короткие и пищат…

Но тут же вспомнила, что последний раз звонила как раз она сама, смущенно фыркнув, накрутила номер дежурной части.

– Дарья? – жизнерадостно откликнулся майор Калинкин. – К тебе поклонники летят через весь континент, понимашь. Большой привет из Парижу. Чего – шутки? У меня здесь торчит самый настоящий французский гражданин, весь из себя импортный, паспорт показывает и к тебе рвется. По-русски волокет малость, понять можно. Мы здесь паспорт прочитать не можем никто, но выглядит убедительно…

Мелькнула шальная мысль, что с ответным визитом вежливости нагрянул кто-то из парижских сыскарей, но Даша ее тут же отбросила – во-первых, все шло бы через официальные каналы и почетный гость не торчал бы у дежурки бедным родственником, во-вторых, никто из ее знакомых, бравых ребят из комиссариата шестнадцатого округа, не произвел бы впечатления комика. В-третьих, никто из них по-русски не говорил.

– Ну что молчишь? Ты его сама заберешь, или пусть идет наверх?

– Сейчас спущусь, – сказала Даша. – Ведь заблудится в нашем заведении…

Напрасно полагают иные, будто после бурного потока хлынувшего в Россию импортного шмотья невозможно стало отличить нашего ублаготворенного реформами жителя от заграничного, печально прозябающего за бугром без подлинно рыночных и демократических новшеств вроде ваучеров, билетов МММ и Крестьянской партии…

У высокого стеклянного окна дежурной части жизнерадостно расхаживал невысокий человек, пестрый, как павлин. Шмотки на нем были не то чтобы особенно роскошные, но как-то по особенному импортные – сине-белая куртка с массой карманов самых неожиданных очертаний, всяких пряжечек, клапанчиков и цветных вставочек, джинсы цвета темного янтаря, сине-красные кроссовки и красная шапочка с задорным белым петушком вместо кокарды. Незнакомец, выдержанный в основном в колерах французского флага, бросался в глаза, как «роллс-ройс» перед пивным ларьком у центрального рынка. Дежурная смена вкупе с болтавшимися без дела омоновцами, хоть и привыкшая ко всему на свете, откровенно таращилась на яркого, пестрого, раскованного варяжского гостя – что обладателя потрясающей кепочки ничуть не смущало, знай бродил себе с жизнерадостной улыбкой ребенка, вознагражденного за пятерку стотысячной ассигнацией и радостно ждавшего теперь открытия «Детского мира» с целью скупить его целиком. Едва завидев Дашу, странный гость бросился к ней и вскричал:

– Мадемуазель Дария! Я имел честь видеть вас на фото у комиссар Дюруа, который и есть рекомендовать для вас меня! Мои извинения за внезапный визит эта префектура, как вы есть заняты, но я не иметь знать местоположений ваша вилла!

Даша тоже хотела бы знать расположение своей виллы… Омоновцы явственно хрюкнули. Француз тем временем с невыразимым изяществом поцеловал Даше ручку. Прекрасно сообразив, что надолго станет предметом для шуток, Даша сердито мотнула головой:

– Пойдемте, мсье…

– Флиссак, Рене Флиссак! – нежданный гость подхватил одной рукой объемистую красную сумку и вприпрыжку припустил вслед за Дашей, треща: – Вы извиняйте столь скоропалительный визит, но меня предупредили в Москве, что междугородный связь с Сибери есть ненадежный, и я выбрал азарт… риск…

– Вы не из полиции часом?

– Часом? О, я не часом, я днем. На несколько днем… Нет, я не полиция. Комиссар Дюруа – добрый, как это… когда одна экола он и я!

– Школьный друг?

– Уи, мадемуазель Дария! Так именно. Эколе, друг… Так именно. Мы учиться одна эколе. Я есть писатель криминальный роман… о, не Сименон! Не настолько мэтр, но десять романов у меня издаваться, один даже в Бельжик… Я хочу теперь после десять… десять и после один…

– Писать одиннадцатый? – Даша уже начала его неплохо понимать. – Еще один?

– Уи! Роман о страшной мафия рюсс. Я не хочу, как другие, писать и не бывать. Мне непременно нужно бывать, чтобы я видел мои глаза, как все есть. Какого цвета дома, какая там улица, как все быть направду… о, каждый свой обычай, и я не хочу обижать хозяин, но ваши ажаны там, внизу, курят на дежурстве, и это видит посетитель… Ги Дюруа писать ваш адрес, рассказать, как искать префектура – и вот я здесь. Один любезный ажан в аэропорту остановить мне такси, я сказал шоффэр «городская ментовка», и меня быстро довозили, даже с приятная музыка, магнитофон. Только такси у вас дороже, чем в Пари, я понимаю, Сибирь…

«Сколько ж, интересно, таксер с тебя содрал, с откровенного лоха? – подумала Даша. – Уж наверняка снял столько, будто вез до Шантарска от самой французской границы, да еще делал крюк через Стамбул…»